Причины и следствия созидательного разрушения. Понятие «созидательное разрушение» по Йозефу Шумпетеру
СОЗИДАТЕЛЬНОЕ РАЗРУШЕНИЕ
СОЗИДАТЕЛЬНОЕ РАЗРУШЕНИЕ
(creative destruction) Ситуация, когда технический прогресс в одной из отраслей экономики ведет к снижению стоимости существующего капитала в других страслях. Если в результате появления нового товара какой-либо существующий товар перестает пользоваться спросом, капитал, применяемый в его производстве, может полностью обесцениться; если при новом методе производства издержки, даже с учетом необходимых капитальных затрат, оказываются ниже, чем переменные издержки производства на прежнем оборудовании, цена продукта, вероятнее всего, упадет настолько, что эксплуатация прежнего оборудования станет экономически невыгодной. В результате владельцы устаревшего оборудования лишаются своих доходов. Если бы они могли предвидеть подобное развитие событий, они, вероятно, никогда бы не стали вкладывать капитал в данную отрасль. Вообще, опасение понести убытки в результате "сознательного разрушения" заставляет фирмы списывать стоимость основного капитала быстрее, чем происходит его естественный износ, и избегать капиталовложений в оборудование с длительными сроками окупаемости. Технический прогресс создает аналогичные проблемы и для человеческого капитала: новые продукты и технологии могут полностью обесценивать прежние навыки и опыт и приводить к образованию технологической безработицы (technological unemployment).
Экономика. Толковый словарь. - М.: "ИНФРА-М", Издательство "Весь Мир". Дж. Блэк. Общая редакция: д.э.н. Осадчая И.М. . 2000 .
Экономический словарь . 2000 .
Смотреть что такое "СОЗИДАТЕЛЬНОЕ РАЗРУШЕНИЕ" в других словарях:
(созидательное)разрушение - Согласно теории созидательного разрушения, рыночная экономика постоянно совершенствуется изнутри за счёт естественного вытеснения устаревшего и убыточного бизнеса и перераспределения ресурсов в пользу новых, более продуктивных компаний.… …
регресс / варварство / разрушение Словарь оксюморонов русского языка
- (Schumpeter) (1883 1950), экономист и социолог. Родился в Австро Венгрии; с 1932 в США. Сочинения по проблемам экономического цикла, истории экономических учений. Рассматривал историю политэкономии как процесс восходящего развития аналитического… … Энциклопедический словарь
Менш, Герхард Герхард Менш (исследователь инноваций) Герхард О. Менш (род. 12 ноября 1937) профессор экономических наук, эксперт по предпринимательству и стартовым предприятиям. В своей исследовательской деятельности Г.Менш внес вклад в изучение… … Википедия
Алан Гринспен - (Alan Greenspan) Алан Гринспен это бывший председатель Совета управляющих Федеральной резервной системы США Биография, карьера и публикации американского экономиста Алана Гринспена, книга Алана Гринспена Эпоха потрясений Содержание >>>>>>>> Алан… … Энциклопедия инвестора
прогресс / цивилизация / созидание - - консервативный новатор консервативный революционер культурное варварство культурное животное культурный хам мирная война прогрессивная отсталость прогрессивность консерватизма … Словарь оксюморонов русского языка
- (Cohen) Герман (1842 1918) немецкий философ, основатель и виднейший представитель марбургской школы неокантианства. Основные работы: ‘Теория опыта Канта’ (1885), ‘Обоснование Кантом этики’ (1877), ‘Обоснование Кантом эстетики’ (1889), ‘Логика… … История Философии: Энциклопедия
Мировая экономика - (World Economy) Мировая экономика это совокупность национальных хозяйств, объединенных различными видами связей Становление и этапы развития мировой экономики, ее структура и формы, мировой экономический кризис и тенденции дальнейшего развития… … Энциклопедия инвестора
- [лат. lit(t)eratura, буквально написанное, от lit(t)era буква], один из основных видов искусства (См. Искусство) искусство слова. Термином «Л.» обозначают также любые произведения человеческой мысли, закрепленные в письменном слове и… … Большая советская энциклопедия
- (от позднелат. revolutio поворот, переворот), глубокое качественное изменение в развитии к. л. явлений природы, общества или познания (напр., геологич. Р., пром. Р., научнотехническая революция, культурная революция, Р. в физике, Р. в… … Философская энциклопедия
Книги
- Созидательное разрушение. Почему компании, "построенные навечно", показывают не лучшие результаты и что надо сделать, чтобы поднять их эффективность , Фостер Ричард, Каплан Сара. Авторы книги развенчивают миф о том, что существуют первоклассные компании, которые способны ежегодно добиваться высоких экономических показателей. Иными словами, корпоративного эквивалента…
- Созидательное разрушение Почему компании построенные навечно показывают не лучшие результаты и что надо сделать чтобы поднять их эффективность , Фостер Р., Каплан С.. Авторы книги развенчивают миф о том, что существуют первоклассные компании, которые способны ежегодно добиваться высоких экономических показателей. Иными словами, корпоративного эквивалента…
Существует множество других примеров. Так, в 1980-е годы я работала экономистом в Казначействе, и мне дали задание написать краткое и ясное объяснение термина «производные финансовые инструменты (деривативы)», настолько краткое и ясное, чтобы его смогли понять министры. Рынок деривативов в то время был небольшим, но финансовые рынки Лондона скоро подлежали дерегулированию (снятие разного рода ограничений, в т. ч. контроля за ценами, - Прим.ред.), и деривативы казались очевидным сектором будущего роста, как это уже произошло на рынках Нью-Йорка. Но в Великобритании торговлей деривативами занимались лишь несколько человек. За 10 лет их число возросло до многих тысяч. Однако сейчас эта торговля автоматизируется, поэтому их количество в течение ближайших десяти лет может снова сократиться до нескольких сотен.
По сути, столь широкомасштабное создание и уничтожение рабочих мест является главной чертой капиталистической экономики. В США каждый год один из двенадцати американцев меняет работу, а показатели текучести рабочей силы такие же, как и в Европе. Великобритания единственная европейская страна, в которой показатели текучести рабочей силы несколько ниже, хотя даже здесь 2 млн. человек из 25 миллионной рабочей силы ежегодно меняют место работы. В отдельных странах в некоторые годы текучесть составляла одну пятую от числа всех рабочих мест.
Если об этом подумать, все выглядит абсолютно логично. Структура всех современных экономик со временем сильно изменилась. Конечно, в 2002 г. уже не нужны были операторы телеграфа, шарманщики на улицах или программисты на языке Fortran. Нам нужны эффективные телефонные центры, Бритни Спирс и веб-дизайнеры.
В последнее время основным изменением, происходящим во всех странах, является сокращение доли обрабатывающей промышленности в экономике и увеличение доли услуг. (Если провести аналогии с прошлым, то подобное наблюдалось при переходе от сельского хозяйства к обрабатывающей промышленности, ставшем первым результа том воздействия Промышленной революции на рынок труда. В беднейших странахчленах Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) численность работников, занятых в сельском хозяйстве, до сих пор довольно велика - 25% от населения всей Турции, в сравнении, на пример с Великобританией (1,2%), США (1,9%), Францией (2,6%).
Расширение сектора услуг оказалось долгосрочной устойчивой тенденцией. В США Доля ВВП и общая численность работников, занятых в обрабатывающей промыш ленности, достигли максимального значения к середине 1960-х годов, а в таких промышленно развитых странах, как Япония и Германия, это произошло к началу 1970-х годов. В настоящее время в богатых странах-членах ОЭСР доля трудоспособного населения, занятого в промышленности, варьируется в диапазоне 14-24%, причем на первом месте остается Япония.
В соответствии с замечательной базой данных, составляемой Бюро трудовой статистики Министерства труда США и доступной в Интернете, общая занятость в этой стране увеличилась с 47 230 000 в начале 1951 г. до 132 167000 человек в 2001 г. В начале второй половины 20 в. численность работников в обрабатывающей промышленности составляла 34,5% от общей численности, а в конце 20 в. - 13,8%. (Абсолютное число людей, работающих в американских обрабатывающих отраслях, немного увеличилось - с 16,3 до 18,2 млн. человек, в то время как во многих других странах обрабатывающая промышленность столкнулась как с относительным, так и с абсолютным спадом.) А в, сфере услуг наблюдалось соответствующее увеличение доли работников: с 14,6 до 17,6% - в розничной торговле; с 4,1 до 5,8% - в секторе финансов, страхования и недвижимости; и скачок с 11,6 до 31%в других секторах, среди которых здравоохранение, воспитание детей, образование, кино, компьютерные услуги. В 2001 г. одно только здравоохранение давало работу более чем 50% от численности людей, занятых в отраслях обрабатывающей промышленности. А в настоящее время больше людей работают на правительство - 20,5 млн. человек (или 15,5%), по данным на январь 2001 г. Для сравнения: в январе 1951 г. на правительство работали 6,2 млн. человек (или 13,2%).
Структурные изменения произошли даже внутри самой обрабатывающей промышленности, однако они были не такими значительными, по сравнению с тем, что ожидалось. Не удивительно, что значительный рост произошел в таких отраслях, как компьютеры и электроника. В индустрии компьютеров и офисного оборудования в 1951 г. не работал практически никто (1% от численности работников обрабатывающей промышленности). Полвека спустя их общее количество составило 363 тыс. человек, или 2% от всех работников производственных отраслей США. Объем рабочей силы, занятой в секторе электроники, также увеличился - со 170 до 697 тыс. человек, или с 1 до 3,8% от численности работников обрабатывающей промышленности. Однако некоторые традиционные отрасли по-прежнему важны для американской обрабатывающей промышленности, хотя в экономике страны они занимают все меньше места. Например, в 1951 г. 5,5% всех рабочих мест в промышленности (893 тыс. человек) приходились на автомобильную индустрию. В 2001 г. эта доля составляла 5,1% (942 тыс. рабочих мест). После резкого спада в середине 1980-х годов американская автомобильная промышленность снова расширилась. Текстильная промышленность, производство одежды, а также других текстильных товаров в 1951 г. обеспечивали работой 15,5% рабочих обрабатывающей промышленности, а в 2001 г. - лишь 6,2%. Это резкий спад, но все же в этой отрасли работает больше людей, чем на производстве автомобилей и вдвое больше, чем в электронной промышленности.
Если посмотреть на эти цифры другими глазами, то получится, что в 1951 г на производстве трудился один из трех американских рабочих, по сравнению с одним из восьми в настоящее время. В США, как и во многих странах с развитой экономикой, у вас больше шансов найти работу в розничной торговле.
О чем говорят все эти факты? Они должны помочь нам сделать предположения о будущем исчезновении рабочих мест. Во-первых, чистый коэффициент исчезновения и создания рабочих мест совершенно мизерный по сравнению с общей текучестью кадров. В типичный год в среднестатистической стране чистый коэффициент увеличения и уменьшения количества рабочих мест составляет примерно одну пятидесятую от общей численности рабочей силы, т. е. примерно 2,6 млн. человек в США. Но в такой же типичный год примерно 1/11 или 1/12 от численности рабочей силы (или 11-12 млн. человек) в США меняют место работы.
Конечно, типичный год - это абстракция. Такие средние показатели сглаживают подъемы и спады бизнес-цикла. Большая часть людей теряет работу в годы экономического спада (рецессии). Например, в течение года после ноября 2001 г. занятость в США сократилась на 1,5 млн. человек по причине общего спада, вызванного атакой террористов. Часто люди теряют работу большими группами, когда компания закрывает целый завод или центр обработки звонков или решает сократить количество своих сотрудников на 10%. С другой стороны, появление новых рабочих мест происходит более равномерно, но большая их часть возникает в годы экономического подъема. В период с1991 г. по начало 2001 г. в США было создано 25 млн. рабочих мест.
Это человеческое лицо капиталистического «созидательного разрушения». Название этому явлению придумал Йозеф Шумпетер. Одни компании и рабочие места исчезают, другие - и со временем их становится все больше и больше - создаются. В США численность рабочей силы выросла с 30 млн. человек в 1939 г. до 47,2 млн. в 1951 г. и 132 млн. человек в 2001 г. За полвека она выросла практически втрое, хотя предсказывали, что рабочие места будут уничтожены технологиями, международной торговлей, правительством и бог знает, чем еще. Подобные тревожные слухи распространялись в промышленно развитом мире на протяжении всех двухсот лет экономического роста. Иногда дела шли совсем плохо: Великая депрессия 1930-х годов в США (в Европе в 1920-е годы было еще хуже), Гражданская война в Америке, еще две войны, не говоря уже об экономической катастрофе коммунизма. Кроме того, проблемы с трудоустройством всегда испытывают некоторые уязвимые группы населения, например, негры в городах Центральной Америки или молодые люди во Франции. Это отражает социальные и институциональные преграды к получению работы. Однако все эти уязвимые места не отменяют идею о том, что мрачные пророчества о скором конце работы когда-нибудь сбудутся.
Конечно, сама по себе работа уже отличается от того, что подразумевали под этим словом мои родители. Они оба начали работать на хлопкопрядильных фабриках в Англии (они ушли оттуда во время Второй мировой войны). Рабочий день был длинный, часто ненормированный, работа была тяжелая и однообразная, страшные условия (жара и шум). Моя мама работала клерком в отделе социального страхования, а отец следил за измерительными приборами в энергетической компании – и оба они работали лучше, чем их родители. Их дети работают еще лучше. Все мы сидим за столом и печатаем на компьютерах в тихих кабинетах с кондиционерами, получая скромный буржуазный доход. Если бы мы не поступили в университеты и не стали специалистами, мы пошли бы работать клерками или продавцами. Или получили бы квалификацию водопроводчиков или парикмахеров и открыли бы свое дело. Конечно, еще остались очень неприятные места работы, но сейчас их действительно немного. В наше время наблюдается тенденция улучшения условий работы от поколения к поколению. Должна признаться, что когда слышу, что еще одна текстильная фабрика закрывается, не выдержав иностранной конкуренции, или потому что инвестиции в новое оборудование привели к увольнению половины сотрудников, мне в какой-то степени становится приятно. Однообразную, скучную, неудобную работу, конечно же, должны делать машины.
Если экономика со временем приводит к повышению уровня жизни и одновременно делает способы зарабатывания денег все более приятными по сравнению с прошлым, ТО ЭТО здорово.
Это общий взгляд. На практике, все выглядит менее приятно. Бизнес-циклы не состоят из плавных и регулярных периодов роста и его ограничений, как следует из их названия. Период роста обычно бывает довольно длительным и стабильным, а рецессия - коротким и сильным шоком. Многие люди в одно и то же время теряют p`anrs и, конечно, начинают искать другую. Часто людям - если им удается найти место - приходится браться за работу с меньшей зарплатой или на менее выгодных условиях. Поскольку под сокращение, как правило, попадают сотрудники из определенного географического региона, то последствия могут оказаться гораздо тяжелее, чем это кажется при оценке общенациональных показателей. Более того, обычно люди развивают навыки, необходимые именно для конкретного вида работы, и эти навыки непросто изменить. Вы не можете один день ткать, а другой делать прически. Даже если вы готовы переехать по работе в другую часть страны, может оказаться, что все компании данной отрасли одновременно находятся в затруднительном положении.
Дело в том, что люди, теряющие работу, и люди, находящие работу (которая со временем становится лучше), это часто разные люди. Поэтому общая тенденция не слишком нравится тем, кто понимает, что они не соответствуют требованиям современной экономики. Когда структура экономики меняется так быстро, как это происходило в последнее десятилетие, многие служащие могут чувствовать себя незащищенными без какой-либо видимой на то причины.
Из этой ситуации можно извлечь политический урок. В отличие от всевозможных дискуссий, которые вы можете услышать, здесь важны не рабочие места, а люди. Правительства не должны заниматься сохранением определенных рабочих мест в конкретных отраслях и компаниях. Эти действия обречены на провал. Разве могла государственная политика спасти строительный бизнес, использовавший конную тягу, и все связанные с ним рабочие места? Нужно ли было вообще пытаться это сделать, если мы теперь уже знаем, что автомобильная отрасль создала через 10 лет сотни тысяч рабочих мест? Конечно же, нет. Государство и правительство не могут предсказать, какая технология будет успешной, как изменятся условия торговли, какие навыки будут нужны при новой экономике и какие рабочие места будут созданы. Экономисты первыми признались бы, что они тоже не могут это предсказать. Ведь мы даже не можем дать точный прогноз роста ВВП на следующий год или наследующий квартал.
Может ли и должно ли правительство оказывать поддержку определенным группам населения в периоды структурных изменений? Это другой вопрос. Мне кажется, что это задача системы образования и социального страхования научить людей адаптироваться к спадам и волнам промышленных перемен. Правительство даже могло бы выработать новые радикальные меры, если бы оно думало о людях. Например, можно было бы выдавать гранты, чтобы люди могли позволить себе уйти из приходящего в упадок сектора; предусмотреть схемы переквалификации для сотрудников в возрасте; обеспечить, гарантии работы и т. д. Важны именно работники, а не фабрики и офисные здания, не отрасль (ведь это всего лишь абстракция) и даже не держатели корпоративных акций.
Совершенно очевидно, что у большинства правительств нет эффективных мер для помощи людям. В каждой стране ситуация особая, но повсюду уровень прижизненного дохода недостаточен, а мобильность работы ограничена. Другими словами, человека с плохими навыками и плохой или нестабильной работой вряд ли минует низкая заработная плата и периодическая безработица. Хуже того, подобная ситуация повторяется из поколения в поколение. Например, в районе «Ржавого пояса», где закрытие заводов и судостроительных верфей оставили без работы целое поколение мужчин, высокий уровень безработицы и бедности сохранился и среди их детей.
Это общее правило распространяется и на США, несмотря на то, что в стране уровень социальной и географической мобильности выше, чем в странах Европы или Японии. Но в тех европейских государствах, где в 1980-е и 1990-е годы уровень безработицы был очень высоким, а частный сектор практически не развивался, ситуация еще хуже. Хотя большинство европейцев и не согласно с этой идеей, очевидно, что постоянно высокий уровень безработицы (10% и более) в некоторых странах – это та цена, которую приходится платить за высокую степень защищенности и развитых социальных программ (пенсий и больничных) для тех 90%, у которых есть работа. В некоторых странах Европы найм на работу стоит очень дорого, и так же дорого обходится уничтожение рабочих мест, поэтому, там появляется меньше новых.
В результате формируются стабильные зоны безработицы и бедности, или, как их принято называть в Европе, «социальные изгои», которые становятся серьезной проблемой. Часто это районы с плохим жильем, высоким уровнем преступности, активной незаконной торговлей наркотиками, высокими показателями по хроническим болезням и инвалидности и большим количеством этнических меньшинств или иммигрантов. Другими словами, те, кого волнует эта проблема, могут столкнуться со многими трудностями. И это будет не простой поиск работы, а целый ряд проблем. Сеть проблем, к которой добавляется нехватка транспорта, плохие школы и больницы, пагубные социальные нормы, поглотит даже самого талантливого и энергичного человека. Не удивительно, что правительства недалеко продвинулись в этом направлении.
Однако одним из объяснений провала правительственных мер может быть то, что многие законодатели не считают, что законы создаются для людей. Политические дебаты, по крайней мере, до недавнего времени, проводились на языке абстрактных понятий, таких как рабочие места и отрасли. Компании создают группы лоббирования, чтобы убедить правительство в необходимости защиты своих отраслей от иностранных конкурентов или снижения налоговых ставок и т.д.
В качестве одного из аргументов лоббисты часто используют также сохранение рабочих мест. Это может стать благоприятным побочным эффектом действия любых политических мер, которые правительство убеждают принять. Американская текстильная промышленность, например, может дать работу большему числу людей, благодаря тому, что ей удалось так успешно провести кампанию за защиту от импорта. (Из 20 млрд. долл. прибыли, полученной от тарифов на импорт в США в 2000 г., 9 млрд. долл. составили тарифы на одежду и обувь.) Однако в будущем вряд ли появятся новые рабочие места, даже в американской швейной промышленности, потому что покупатели будут вынуждены платить больше денег за одежду и обувь. По сути, вполне может получиться, что таким образом сохранили рабочие места руководителей компаний, но главная цель лоббистов - защитить прибыльность.
Конечно, процветающей экономике нужны прибыльные отрасли, но ничто не указывает на то, какие именно это должны быть отрасли. Я не сомневаюсь, что в прошлом веке отрасль транспортных средств на лошадиной тяге делала всевозможное, чтобы лоббировать государственную поддержку, но, увы, она стала совершенно невыгодной после того, как потребители предпочли поезда, автомобили, а, в конце концов, и самолеты. Вполне можно представить, что отрасль оптоволоконных кабелей будет в будущем быстро развиваться, но совершенно не обязательно оказывать ей помощь в создании рабочих мест, потому что она в основе своей прибыльна. Проблема с определением возможных победителей в качестве политической задачи состоит в том, что чиновник, сидящий в столице и угадывающий, какая из отраслей будет в будущем прибыльнее, почти всегда ошибается. В этом случае он или она создадут множество нестабильных рабочих мест, а это не самая разумная политика. Хотя чиновники могут и правильно угадать. Но в этом случае отрасль сможет создать рабочие места и без помощи государства.
Таким образом, государственная политика не должна стараться сохранить конкретные рабочие места. Она должна быть направлена на формирование условий для создания большого количества рабочих мест, предпочтительно в быстрорастущих секторах, где заработная плата и условия работы, как правило, хорошие, и существует обучение людей необходимым навыкам для занятия этих рабочих мест. Американскому правительству удалось проделать это в последние десятилетия двадцатого века, и в этом был его успех. Правительства европейских стран не смогли сделать это, и теперь они обнаружили, что создали тяжелое наследие безработицы для значительного меньшинства своих граждан.
Однако я искренне надеюсь, что работа «специалистов по опозданиям» в английской железнодорожной системе не просуществует долго. У правительства, наконец, появился повод для того, что благоразумно упразднить рабочие места
По его мнению, традиционные экономические теории, описывающие экономику в более или менее неизменных условиях (одни и те же средства производства, продукция и т.п.) должны быть дополнены анализом динамических процессов, между равновесными состояниями, например, при переходе к выпуску существенно новой продукции.
Он писал: «Строго говоря, […] революции происходят не непрерывно, а дискретно и отделяются друг от друга фазами относительного спокойствия. Но весь процесс в целом действительно непрерывен, т. е. в каждый данный момент происходит или революция, или усвоение её результатов. Обе эти фазы, вместе взятые, образуют так называемый экономический цикл».
Йозеф Шумпетер, Теория экономического развития. Капитализм, социализм и демократия, «Эксмо», 2007 г., с. 461.
«Экономист Йозеф Шумпетер придумал термин «созидательное разрушение» для описания цикла жизни и смерти компаний. В последнем поколении этот феномен экспоненциально возрос. Всего пятьдесят лет назад большинство американских компаний могли продержаться в списке предприятий, на основании которого Standard & Poor"s рассчитывает индекс «S&P 500» в среднем около шестидесяти пяти лет. Сегодня они выбывают оттуда уже лет через десять. Не так давно компьютерные фирмы выпускали свои новые модели каждые два года. Потом каждый год, затем раз в полгода, а сейчас - почти постоянно. Действительно, товары модифицируются в ответ на каждое изменение во вкусах публики. Люди меняют профессию и образ жизни как никогда раньше. Идеи всё стремительнее входят в моду и мгновенно теряют популярность. Вы помните времена, когда фабрики были построены из кирпича, а банки - из гранита и мрамора? В наши дни фабрики смоделированы заранее, корпоративные офисы не имеют стен, а банки - что ж, многие банки (и рынки акций) - более не нуждаются в физическом пространстве. Они прекрасно выживают в виртуальном мире. Так что река и в самом деле беспрерывно течет, но намного быстрее, чем Гераклит мог себе вообразить…»
Люк де Брабандер, Забытая сторона перемен. Искусство создания инноваций, М., «Претекст», 2008 г., с.17-19.
«Важно понять, что, говоря о капитализме, мы имеем дело с эволюционным процессом. Кажется странным, что кто-то может не замечать столь очевидного факта, важность которого давно уже подчёркивал Карл Маркс . Однако фрагментарный анализ, из которого мы черпаем большую часть наших выводов о функционировании современного капитализма, упорно его игнорирует. Поясним сказанное и посмотрим, какое значение это имеет с точки зрения нашей проблемы. Капитализм по самой своей сути - это форма или метод экономических изменений, он никогда не бывает и не может быть стационарным состоянием. Эволюционный характер капиталистического процесса объясняется не только тем, что экономическая жизнь протекает в социальной и природной среде, которая изменяется и меняет тем самым параметры, при которых совершаются экономические действия. Этот факт очень важен, и эти изменения (войны, революции и т. д.) часто влияют на перемены в экономике, но не являются первоисточниками этих перемен. То же самое можно сказать и о квазиавтоматическом росте населения и капитала, и о причудах монетарной политики. Основной импульс, который приводит капиталистический механизм в движение и поддерживает его на ходу, исходит от новых потребительских благ, новых методов производства и транспортировки товаров, новых рынков и новых форм экономической организации, которые создают капиталистические предприятия. […] Открытие новых рынков, внутренних и внешних, и развитие экономической организации от ремесленной мастерской и фабрики до таких концернов, как «USSteel», иллюстрируют все тот же процесс экономической мутации, - если можно употребить здесь биологический термин, - который непрерывно революционизирует экономическую структуру изнутри, разрушая старую структуру и создавая новую. Этот процесс «созидательного разрушения» является самой сущностью капитализма, в его рамках приходится существовать каждому капиталистическому концерну. Данный факт имеет двоякое отношение к нашей проблеме.
Во-первых, поскольку мы имеем дело с процессом, каждый элемент которого требует значительного времени для того, чтобы определить его основные черты и окончательные последствия, бессмысленно оценивать результаты этого процесса на данный момент времени: мы должны делать это за период, состоящий из веков и десятилетий. Любая система - не только экономическая, - полностью использующая все свои возможности для получения наилучшего результата в каждый данный момент времени, может в долгосрочном аспекте уступить системе, которая не делает этого никогда, поскольку краткосрочные преимущества могут обернуться долгосрочными слабостями.
Во-вторых, поскольку мы имеем дело с процессом органическим, то анализ того, что происходит в отдельном концерне или отрасли, может прояснить, как работают отдельные детали всего механизма, но не более того. Поведение того или иного предприятия следует оценивать только на фоне общего процесса, в контексте порождённой им ситуации. Необходимо выяснить его роль в постоянном потоке «созидательного разрушения», невозможно понять его вне этого потока или на основе гипотезы о неподвижности мира».
Йозеф Шумпетер, Теория экономического развития. Капитализм, социализм и демократия, «Эксмо», 2007 г., с. 460-461.
Термин предложен австрийским экономистом Йозефом Шумпетером , который назвал механизм, очищающий экономику от всего отжившего, «созидательным разрушением».
Экономика живет и развивается, доказывал Шумпетер, благодаря уничтожению старых компаний, методов и идей, на смену которым приходят новые , более производительные и прибыльные.
ПРИМЕР. «Что бывает с экономикой, в которой искусственно отключили очистительные механизмы, показывает недавний опыт Японии. В свежей статье Рикардо Кабаллеро, Такео Хоши и Анила Кашьяпа в престижном American Economic Review рассказывается, как попытка поддержать на плаву компании, обреченные на банкротство, обернулась для японской экономики потерянным десятилетием роста. Вспомним историю японского кризиса. Экономика страны устойчиво росла три десятилетия. Во время невероятного бума на рынке недвижимости в середине 1980-х земля под императорским дворцом в Японии стоила больше, чем вся земля в Калифорнии. Но пузырь лопнул, и страна на целое десятилетие погрузилась в стагнацию. Главный вопрос: почему застой продлился так долго? И почему банки продолжали кредитовать компании, с легкой руки экономистов получившие прозвище «зомби»? Одна из причин лежит на поверхности. Банкам очень не хотелось признавать свои ошибки. Ведь если бы нежизнеспособные заёмщики перестали платить по долгам, банкам пришлось бы значительно увеличить резервы под проблемные ссуды. А это не только невыгодно, так как означает уменьшение прибыли, но и опасно, так как чревато крахом самого банка. Поэтому кредиторы и поддерживали подобие жизни в полумертвых компаниях - зачастую им выдавались ссуды, лишь бы они могли выплачивать проценты. Вторая причина-давление на банки со стороны государства. Экономическая политика была направлена на недопущение банкротств и поддержку малого и среднего бизнеса за счет банковских кредитов. Японии долго удавалось поддерживать на плаву потенциальных банкротов. Но какой ценой? В начале 2000 года такими зомби были 30% японских компаний, владевших 15% всех активов в экономике. Численность зомби более всего выросла в тех отраслях, где не было значительной конкуренции с иностранными компаниями: в строительстве, торговле и сфере услуг. В этих секторах количество рабочих мест сократилось не так сильно, как в менее защищенной промышленности. Но и новых рабочих мест в них было создано меньше. Другой негативный эффект господдержки по-японски - замедление темпов роста производительности. Отрасли, в которых численность зомби выросла на пять процентных пунктов, увеличивали производительность в среднем на 2% в год, а там, где число нежизнеспособных фирм подскочило на 20 пунктов, производительность падала на 5%. Поддержка банками и государством слабых компаний привела к замедлению роста эффективности и подавлению шумпетерианских сил созидательного разрушения. Важно понять, что зомби самим своим существованием мешают развиваться здоровым компаниям . Неслучайно в тех отраслях японской экономики, где занятость обеспечивалась искусственно, рабочих мест создавалось меньше, чем там, где банки и государство не считали нужным поддерживать тепличные условия. Зомби оттягивали с рынка не только финансовые ресурсы, но и квалифицированные кадры, удерживая неэффективно высокую заработную плату. Например, нормальная девелоперская компания могла бы нанять на треть больше сотрудников, если бы не дополнительный спрос на рабочие руки со стороны работодателей-зомби. Если бы Япония не препятствовала банкротству нежизнеспособных компаний, уровень инвестиций в различных отраслях мог быть, по расчетам Кабаллеро с соавторами, выше на 4-36% в год. Неудивительно, что в 1990-е японская экономика росла всего на 0,5% в год (в США средний рост за этот период составил 2,6% в год). […]
В теории Шумпетера есть урок и для России. В советское время механизм конкуренции и созидательного разрушения был почти полностью отключен, а ведь именно он обеспечивает примерно половину долгосрочного роста производительности. Предпринимательская деятельность, основной двигатель технологического прогресса, «вознаграждалась» лишением свободы. Результат известен: полная неконкурентоспособность обрабатывающей промышленности, сельского хозяйства, недоразвитость сектора услуг. Зато кризис 1998 года показал, что без государственного вмешательства экономика способна быстро возвращаться на траекторию динамичного роста. Сейчас у государства намного больше финансовых ресурсов. Это не только возможность, но и соблазн: раздать деньги самым крупным и влиятельным компаниям, помочь внутреннему производителю повышением пошлин, заставить компании поддерживать избыточную занятость. Но политики обязаны помнить: это путь в никуда. Если Россия хочет быстрее выйти из кризиса и повысить свой вес в мире, созидательное разрушение нужно не сдерживать, а поощрять».
Цывинский О., Разрушение как творчество, журнал «Forbes», январь 2009 г., с. 74-75.
